Борис Зайцев пришел в этот мир, когда Тургенев еще дописывал свои «Стихотворения в прозе».
Покидая его, успел послать Солженицыну добрые пожелания от «старшего собрата по литературе» и порадоваться, что тот получил Нобелевскую премию. Между этими двумя вехами поместилась долгая-долгая жизнь. В десятитомник Бориса Константиновича, изданный на рубеже тысячелетий, вошли далеко не все его сочинения. Он лично знал большинство значимых писателей нескольких поколений и о многих оставил воспоминания. 10 февраля исполняется 140 лет со дня его рождения.
Родился будущий классик в дворянской семье, его отец служил директором Московского металлургического завода (в советское время — «Серп и Молот»). С образованием, однако, не задалось: Зай цев учился в трех институтах, ни один из которых так и не окончил. Сочинительство влекло его неизмеримо сильнее. Писал он легко — рассказы, повести, пьесы.
Революция застала Зайцева в его тульском имении Притыкино. Началась «трудмобилизация», и писателю — грамотный же человек! — предложили работать писарем, а его жене Вере, дочери хранителя нумизматической коллекции Исторического музея, — лесорубом. Хорошо, что друзья позвали в Москву торговать книгами. В 1921 году Зайцева избрали председателем Союза писателей, что, впрочем, не спасло его от ареста и нескольких дней, проведенных в подвалах Лубянки. Переболев тяжелым брюшным тифом, он покидает Россию для «поправки здоровья» за границу. Возвращаться, кажется, и не думал.
А что ему было делать дома? Борис Константинович трезво оценивал перспективы: только «живя вне Родины, я могу вольно писать о том, что люблю в ней». Он и писал — о монастырях и святых, о дореволюционной России и об эмиграции. Из-под его пера вышли три биографии: «Жизнь Тургенева», «Жуковский» и «Чехов», роман «Дом Пасси» и автобиографическая тетралогия «Путешествие Глеба».
Всего за полвека, проведенных на чужбине, он написал 30 книг и порядка 800 статей и очерков, рассыпанных по эмигрантской периодике. Зайцева уважали за честность и порядочность. Недаром в Париже, как и в Москве, его выбрали главой Союза писателей — только эмигрантского. Его даже хотели выдвинуть на Нобелевскую премию, но дальше намерений дело не пошло. И вовсе не потому, что премию дали его другу Бунину и нобелевский комитет больше не рассматривал кандидатуры русских писателей.
Проза Зайцева тепла и лирична, но неглубока. Ни в одном сочинении он не опускается ниже своего уровня, но и нигде, к сожалению, не взмывает ввысь. Крепкий, достойный прозаик второго ряда, по праву занявший место за спинами столпов русской литературы. Один из последних свидетелей Серебряного века.
