Юрий Козлов, главный редактор журнала «Роман-газета», писатель, работающий в жанре «интеллектуального романа», философского и футурологического триллера

Искусственный контекст

  • Юрий Козлов
  • 14.05.2019

В рубрике нашей газеты «Коррекция зрения» мы говорим о тех явлениях, которые заставляют задуматься о будущем страны и человечества, проблемах поколений.

Сформулированное живущим в США писателем Юрием Милославским понятие «Искусственный культурный контекст» относится не только к литературе, когда читателю навязывается сконструированная автором реальность. Рекламная кампания, восторженные рецензии, премии, объявление произведения бестселлером способствуют превращению сконструированной реальности в некую внедряемую в сознание читателя матрицу, куда легко закачиваются идеи, выходящие за рамки литературы.

Это во многом определяющее сегодняшнюю культурную политику явление одновременно существует и не существует. Не существует по причине отсутствия термина, объясняющего его природу. В годы Великой французской революции в стране уничтожались культурные и религиозные артефакты. Лидеры Франции понимали значение искусства, но не знали, как остановить разрушителей, пока один аббат не назвал погромы храмов и дворцов, уничтожение картин и скульптур «вандализмом» по имени германского племени, некогда захватившего Рим. И был принят закон против вандализма, и погромы прекратились. Сегодня никому не надо объяснять, что означает слово «вандал». Советская власть учла ошибки предшественников. Она вколачивала в сознание термины на все случаи жизни. Обществоведение социалистической эпохи — непроходимый лес из марксистско-ленинско-сталинских определений, объясняющих все и вся, но не дающих понимания сути событий.

Нельзя сказать, что сбросившее «накладные усы и бороды основоположников», как писал Солженицын, обществоведение новой России отказалось от этого метода. В годы сталинских репрессий, даже по данным спорной современной статистики, больше всего погибло представителей русского народа. Но если уничтожение евреев нацистами в годы Второй мировой войны получило термин «холокост», а голод 1930-х годов на Украине обрел название «голодомор», геноцид русского населения во времена советской власти определения до сих пор не получил. Более того, сконструированная реальность в «премиальной» литературе и общественно-политическом «дискурсе» делают именно русский этнос ответственным за все трагедии того периода.

В современном информационном, фейсбучном и прочем обществе трудно сохранить интеллектуальную независимость, выработать собственные принципы понимания происходящего. Как это сделать, если отсутствуют научные и социологические дефиниции, объясняющие происходящие процессы? Какая социальная группа (раньше употребляли слово «класс») является сегодня, говоря марксистским языком, «гегемоном», определяющим исторический и прочий прогресс? Маркс в позапрошлом веке объявил таковым пролетариат. В конце прошлого века гарантом стабильности и социального гуманизма считался «средний класс». Сегодня под напором мигрантов, политики толерантности и мультикультурализма, цифровой революции и смены приоритетов на первый план выдвигаются различные меньшинства. У этого (опять нет термина!) объединенного сообщества имеются свои идеологи, представители в правительствах и международных организациях. Законодательства многих стран перелицовываются под неясные требования. Это особенно заметно в культуре, литературе, архитектуре, изобразительном искусстве, в музыке и шоу-бизнесе.

Идеологическую платформу нового «гегемона» можно определить как противостояние сложившимся в том или ином обществе культурным, национальным, бытовым, религиозным, научным, образовательным и прочим традициям. Плюс наказание большинства за многовековые гонения. Именно этим целям служит внедрение через продвигаемую издательствами-монополистами литературу в умы читателей искусственного культурного контекста, а через другие механизмы — уже в повседневную жизнь общества. Вот почему обращение к традициям, простым и понятным представлениям о добре и зле становится одним из способов сохранения природной идентичности, здорового взгляда на мир, опознавательным сигналом «свой — чужой» в понимании жизни и отношениях с другими людьми.

Рекомендации