Галстук-бабочка и пенсне с футляром, принадлежавшие А.П. Чехову / Пресс-служба государственного музея истории российской литературы имени В.И. Даля

Срываем покровы. Лев Толстой ходил обутый, а Блок носил косоворотку

  • Мария Раевская
  • 5.11.2019

Переодеть Льва Толстого в платье с шалью, а Марину Цветаеву — в сюртук с цилиндром, можно до 15 декабря на выставке в Государственном музее истории русской литературы имени В. И. Даля.

Выставка «От Толстого до Толстого» проходит в Доходном доме Любощинских-Вернадских — это отдел Государственного литературного музея, расположенный на Зубовском бульваре. Она посвящена внешнему облику двадцати четырех русских писателей. Временные рамки — от 1852 года, года вхождения в литературу Льва Толстого, до 1945 года — до смерти другого Толстого, Алексея Николаевича.

1939 год. Алексей Толстой / Пресс-служба государственного музея истории российской литературы имени В.И.Даля
1939 год. Алексей Толстой / Пресс-служба государственного музея истории российской литературы имени В.И.Даля

— Тюбетейка Андрея Белого? — переспрашивают посетители, хлопая глазами возле витрины. — А точно не Горького? Белый же был такой… ну… в белом.

Действительно, фотография Горького в тюбетейке широко известна. А вот Андрей Белый на самых тиражируемых изображениях — европеец до кончиков ногтей, затянутый в костюм-тройку (на портрете Леонида Бакста 1906 года и костюм белого цвета!).

— Тем не менее это настоящая тюбетейка Белого, просто он в ней не фотографировался, — с улыбкой объясняет куратор выставки Эрнест Орлов, заместитель директора музея по научной работе. — В 1930-е годы тюбетейки были в СССР в большой моде, есть даже фотографии Сталина в этом головном уборе.

Выставка развенчивает ряд заблуждений о том, как выглядели классики. Одних, как Андрея Белого, мы представляем себе чересчур лощеными. Булгаков со знаменитой фотографии высокомерно смотрит на нас через монокль. На самом деле он купил его в 1926 году специально ради того, чтобы сняться в «буржуазном» образе. Неизвестно, были ли у Михаила Афанасьевича тогда проблемы со зрением. А вот к концу 1930-х проблемы возникли, и Булгаков купил очки с темно-синими стеклами. Александр Блок на самых популярных изображениях красуется либо в блузе с белоснежным воротничком, либо с пышным бантом вместо галстука.

— А вот в Шахматове Блок ходил в косоворотке, простых штанах и сапогах, — рассказывает Эрнест Орлов. — У нас представлена эта косоворотка, белая, с вышитыми красными лебедями.

Другие писатели остались в нашей памяти слишком мешковатыми и простецкими. Иногда это было маскарадом, как у Есенина, который в 1916 году приходил в литературные салоны в кафтане а-ля рюс. Иногда вина лежит на художниках. Миф, будто Лев Толстой в Ясной Поляне разгуливал только босиком, порожден портретом Ильи Репина «Л. Н. Толстой босой» (1901), который самому Льву Николаевичу не нравился.

— Но косоворотку Толстой носил, и ему чуть было не стал подражать в этом Бунин, увлекавшийся в свое время идеями опрощения, — говорит Эрнест Орлов. — А привычный нам облик — утонченный, с бородкой клинышком — Бунину придумал Толстой Алексей Николаевич.

Чехова мы привыкли видеть именно таким. Мало кто знает, что носить пенсне он начал всего за шесть лет до смерти / Пресс-служба государственного музея истории российской литературы имени В.И.Даля
Чехова мы привыкли видеть именно таким. Мало кто знает, что носить пенсне он начал всего за шесть лет до смерти / Пресс-служба государственного музея истории российской литературы имени В.И.Даля

Дополнением к личным вещам и портретам служат выдержки из воспоминаний. Они дорисовывают то, что не попало ни в музеи, ни в объектив фотографа или поле зрения художника. Например, Брюсов любил позировать со скрещенными на груди руками. Но Зинаида Гиппиус — тоже героиня выставки — рассказывала, что в жизни он такую позу не принимал («был очень прост, бровей <…> не супил, не рисовался»). Многие писатели тесно общались, а некоторые даже дружили — это способно поразить посетителей.

— Я пять лет преподавал в школе, — признается Эрнест Орлов. — Я привык, что даже отличники воспринимают авторов, изучаемых в разных классах, как портреты на стене кабинета литературы: каждый на своем гвозде, на соседа и не посмотрит.

Леонид Андреев и Максим Горький. Андреев не всегда ходил таким франтом: одно время он, подражая Горькому, носил косоворотку / Пресс-служба государственного музея истории российской литературы имени В.И.Даля
Леонид Андреев и Максим Горький. Андреев не всегда ходил таким франтом: одно время он, подражая Горькому, носил косоворотку / Пресс-служба государственного музея истории российской литературы имени В.И.Даля.

До самого закрытия выставки на ней будут проходить авторские экскурсии, в том числе посвященные отдельным писателям — Чехову, Цветаевой и даже Пришвину, который, казалось бы, вообще не ассоциируется с понятиями «мода» и «стиль». Будут и мероприятия, посвященные теме предметов одежды у разных авторов — например, шали, которая часто упоминается не только у Ахматовой (ее собственный костюм с золотистой шалью у посетителей очень популярен), но и у Лескова с Достоевским.

— На 9 и 19 ноября запланирован и специальный мастер-класс для подростков, — сообщает Александра Голубева, заведующая сектором экскурсионной работы музея. — Сначала мы проведем обзорную экскурсию, на которой чуть подробнее, чем для взрослых, расскажем о предметах одежды и аксессуарах, которые сегодня не используются — например, о манишке или мужском купальнике (в этих костюмах, похожих на гибрид майки и шорт, фотографировались и Маяковский, и Есенин). А затем устроим тест — дадим имена писателей и изображения предметов одежды и предложим вспомнить, кто из них что носил. Конечно, не исключено, что школьники захотят похулиганить и нарядить Даниила Хармса в хитон Михаила Волошина или нахлобучить цилиндр на голову Ахматовой. Но мы к этому готовы!

ЦИТАТА

Дмитрий Глуховский, писатель:

— Прекраснее этого города я ничего не видел. А ты… судишь о целом метро по одной шпале. Я, наверное, тебе описать это даже не сумею.Здания выше любых скал. Проспекты, бурлящие, как горные потоки. Негаснущее небо, светящийся туман… Город тщеславный, сиюминутный — как любой из миллионов его жителей. Весь состоящий из сочетаний несочетаемого. Не вечный, потому что вечность слишком холодна и неподвижна. Но такой живой!

ЦИТАТА

Михаил Лермонтов, поэт:

— Москва не есть обыкновенный большой город, каких тысяча; Москва не безмолвная громада камней холодных, составленных в симметрическом порядке… У нее есть своя душа, своя жизнь… Каждый ее камень хранит надпись, начертанную временем и роком, надпись, для толпы непонятную, но богатую, обильную мыслями, чувством и вдохновением для ученого, патриота и поэта!.. Как у океана, у нее есть свой язык, язык сильный, звучный, святой, молитвенный!..

Рекомендации